МАЗАЕВЕДЕНИЕ
Близок день, когда величавой фигуре дедушки Мазая будет
наконец-то отведено подобающее ей почётное место в учебниках истории, географии и, конечно же, литературы.
Но это будет только первый шаг, сделанный системой образования в правильном направлении - в сторону родных
Мазаю костромских топей. Нет сомнений, что Мазаеведение будет выделено в отдельный курс, со сдачей по нему
государственных выпускных экзаменов в школах и университетах. Мы рады предложить свои наработки в этой области
вниманию читающей публики - ведь Мазаведением лучше не быть застанутыми врасплох.
Мазай был дедом не из слабых,
Он с утреца любую бабу
Мог измочалить на печи.
И бабы пользовались этим;
Они тишком, зимой и летом,
Как только первые лучи
Им озарят тропу к избушке,
Где дед на простенькой подушке
Досматривал рассветный сон,
Кто в одиночку, кто с товаркой
(Такой же, как сама, дояркой)
Крались . Дом деда обнесён
Был крепкою сплошной оградой,
Чему все гостьи были рады,
Но не о бабах мой рассказ.
Чтоб вам в догадках не теряться,
Я поясню, что он - о зайцах,
Которых дед спасал не раз.
Мазай спасал зайчишек с детства.
Он все подручные плавсредства
Готовил загодя к весне.
Он ночевал, бывало, в лодке,
Среди багров и штофов водки,
И даже в самом страшном сне
Не мог представить, чтобы зайки,
Поодиночке или стайкой,
Погибли в толще вешних вод.
Ему такая мысль претила
И он, покуда были силы,
Спасал зверей за годом год.
В соавторстве с Алишей.
И вот апрель стучится в двери,
Окрест ручьи уже запели;
Мазай собрался ехать в лес.
Достал рюкзак и штофик водки,
Напялил под порты колготки,
Что баба позабыла днесь.
Ему тепло, а бабе повод
Чтоб снова утолить свой голод,
Вернувшись будто за шмотьем.
Охочие до ласк доярки,
Частенько будто бы в запарке,
Мазаю захламляли дом.
Одна забудет лиф огромный
Другая шпильки вероломно
Оставит деду на беду.
Мазая это не смущало,
Он лифы юзал как черпала,
У бедных зайцев на виду.
Однажды из самой столицы
Две непорочные девицы
В Мазаев постучались дом.
Их послалá “Земля и Воля”
В народ со слоганом “Доколе!”
Мазай глаза продрал с трудом.
Какую ж нонче вертихвостку
Послал нам город на сельхозку?
Узрев одну, решил Мазай.
(Вторая за спиной стояла
И с каблука дерьмо счищала;
Нет тротуаров ясно, чай).
Народоволка, брякнув "Здрасьте!
Нам видеть вас большое счастье,"
Мазаеву пожала длань.
Он потянул девИцу в сени,
Ругаясь, что и в воскресенье
В такую потревожен рань.
Девица, покраснев от мата,
На коем в дедовых пенатах
Был Цицероном стар и млад,
Не понимая сути дела,
Пыталась бормотать несмело
Про новый жизненный уклад.
Вторая подоспела часом;
Вдвоем над сельским ловеласом
Они устроили террор.
Призывами и пышным слогом
Томили старика премного,
Ведя ученый разговор.
Мазай, прикинувшись дебилом,
Внимал народническим силам
Смекнув, что девки хороши.
И меж ученым разговором
Он ближе их теснил к альковам,
Чтобы измочалить от души.
Казалось, наслажденье близко,
Но не судьба - доярке Лизке
Приспичило забрать свой лиф,
Который ночью «позабыла».
И вот Мазаю изложила
В сенях доярка этот миф.
Мазай лишь крякнул от досады
И, затянувшись самосадом,
Промолвил Лизавете так:
"Я понимаю ценность лифа,
Но, может, ты отвалишь тихо?
Я занят, у меня в гостях
Два делегата. Знаешь, Лизка,
Мы изучаем переписку
Весьма мудрёных мудaков.
Короче, занят я немного.
Ступай же Лизавета с богом".
И хлопнув дверью, был таков.
Вернулся в избу. «Делегаты»
Рядком сидели на полатях,
Конспекты чинно разложив.
Мазай, косясь на эти шифры,
Держал в мозгу другие цифры –
«Зараз обеих? Был бы жив
Мой дед Мазаенко Пафнутий,
Не стал бы медлить ни минуты.
А я, гнилой интеллигент,
Сомнениям подвержен дюже,
А надо бы с разбегу, тут же,
Четыре сбоку – ваших нет.
Народоволки были строги
И очень долго свои ноги
От рук Мазая берегли.
Но он взревел: "Земля и Воля!"
Что было для девиц паролем,
Аналогом команды "Пли!"
Дед понимал такие вещи,
Он знал подходцы и похлеще,
Он все Балканы переёб,
Куда зашли болгар мы ради,
И мог, пересидев в засаде,
Атаковать внезапно в лоб.
Дa, зáдал дед курсисткам жару;
Он начал барышень поджарых,
На зависть питерским хлыщам,
Иметь вприсядку, стоя, лёжа
И за грудя отдёргал тоже,
Как дед Пафнутий завещал!
Натешившись, напился квасу
И унтерофицерским басом
Он рявкнул: Зарубить на лбу!
Царь Александр люб народу,
В столицах не мутите воду,
Иначе - насмерть заебу!
Ах девы, полно вам судачить
О мужиках, машинах, дачах
В неведомо который раз.
Всё это, право же, пустое,
А прочитать вам лучше стоит
Мазаеведческий рассказ.
________***
Когда Мазай приехал в Питер,
Он у заставы лапти вытер,
Потуже затянул кушак,
Добро проверил по карманам
И, радость выразив пространно,
Телегу тронул неспеша.
Дед чувствовал себя отлично,
Ведь он не ради шлюх столичных
Приехал из-под Костромы.
Его прибыть просили слёзно
В столицу для бесед серьёзных
Державы лучшие умы.
Вот держит путь Мазай на Невский,
Где самолично Достоевский
Его ждёт нервно в номерах;
Натуры дедовой не зная,
Он перед личностью Мазая
Испытывал священный страх.
Мазай в его стучится двери,
Все тридцать два свои ощеря
И импозантно подбочась.
Писатель, весь в поту и нервах
С цепочкой возится: “Вот стерва!
Простите, дедушка, сей-час!”
Вконец, открыв, он, приседая,
Проводит в номера Мазая,
Роняя мебель по пути.
-Вы смотритесь как в книжке, точно!
Доселе я вас - лишь заочно…
И вот – о счастье! – во плоти!
-Постой, мы каши так не сварим;
Ты дело говори мне, барин,
А не про плоть и прочий срам.
-Простите, дедушка, конечно!
Совсем я спятил, многогрешный.
(Писатель нАлил пo сто грамм)
Так вот, Мазаюшка, по сути:
Ваш дед, Мазаенко Пафнутий,
Служа в Семёновском полку,
Был часто зван к императрице -
Для личных нужд, как говорится.
Она была ещё в соку
И понесла тогда, голубчик.
Теперь в умах столичных лучших
Сложилось мнение, мой друг,
Что вы – страны глава законный,
Народный, истинный, посконный;
Вот видите – замкнулся круг!
Я так расстроган, право слово!
(Тут Достоевский выпил снова,
Мазай же трезв сидел и хмур)
-Мазаюшко, с Толстым намедни…
Тут дед писательские бредни
Прервал. -Мне царственный гламур,
Кормилец, может выйти боком.
Я давеча двух дур жестоко
Оттрахал чуть ли не насквозь.
Народоволок. Коли встретят
Меня дружки их, то на свете
Не заживусь я. Так что брось
Фантазии свои ты, барин.
Мне не нужна корона даром.
Я лучше буду жить в глуши,
Спасать зайчат, покуда в силе;
А тут меня застрелят - или
Бомбист, как падлу, порешит.
Тут дед взглянул на романиста:
Помятый, мелкий, неказистый…
-Что, барин, бабы не дают?
He хошь, возьму тебя с собою?
От баб не будет нам отбою,
A здесь не стану жить – убьют.
I
Согнув хребты под гнётом ноши,
Лесной массив пересекая,
Они идут к реке замёрзшей.
Они в гробу несут Мазая.
Мазая, отпрыска варягов,
С веслом, в тулупе и с двустволкой.
Его схоронят под корягой,
Под запорошенною ёлкой.
Когда весна всклокочет реки
Его подхватит половодье
И унесёт с собой навеки
– Рыдай, о заячье отродье!
II
Как в прошлом вольные древляне
Сходились племенем на вече,
Так сели зайцы на поляне
И слёзы льют по-человечьи.
Главу покоя на подушке,
От них уходит их Мессия*.
Собрались зайцы на опушке
И плачут посреди России**.
* функция Мазая, как спасителя зайцев, придаёт ему мессианские черты, на мой взгляд.
** посреди европейской её части где, как я полагаю, жил Мазай.
УЖИН С МАЗАЕМ
Автор - Sqwer
Добрый день и стар и млад.
Для дедов и для шпанят,
Для знакомых и для вас
Запузыриваю сказ.
Сей рассказ поведал мне,
Сидя пред костром на пне,
Дед Мазай - любитель зайцев,
Приготовленных в вине
Вместе с дедушкой Мазаем
Мы весь день зайчат спасали,
Да гоняли комара.
Ночью ж грелись у костра.
Я всю ночь, развесив уши,
Пил вино, рассказ тот слушал,
Да с Мазаем зайцев лопал,
Им спасенных от потопа.
А наутро, попрощавшись
Добрый дед ушел в тайгу.
Я ж, портвейном накачавшись,
Вспоминаю, что могу.
Дедовский способ
Коль было на душе погано
И белый свет уж был не мил,
Мазай с трофейным ятаганом
По сельским улицам ходил
И брил лобки девицам встречным,
Что понижало стресс, конечно.